После завершения самого (на мой взгляд) неудачного за всю историю авиасалона в Жуковском, 26 августа я с женой убыл в долгожданный отпуск. Планы у меня были грандиозные: за 45 дней отдохнуть в Крыму и успеть посетить после этого еще кучу городов. С гордостью могу доложить, что все запланированное было выполнено. В ближайшее время я постараюсь выложить отчеты о посещении 11 кладбищ в различных городах. Начать же этот сериал я хочу отчета о посещении Центрального кладбища Грозного 16 сентября 2009 года.
Прежде, чем начать свой рассказ, мне хочется процитировать Юрия Михайловича Лотмана:
"У пушкинского отношения к истории была еще одна существенная черта: история воспринималась им не как абстракция, не в качестве отвлеченной идеи, а как живая связь живых людей, нить от деда к отцу, а затем к сыну и его потомкам – связь людей, живущих в одних и тех же родных местах, вырастающих и умирающих в одном доме и находящих последнее успокоение на одном и том же кладбище. К 1830 году относится одно из самых глубоких (хотя так и оставшееся недоработанным) стихотворений Пушкина. Здесь связываются воедино два чувства – любовь к родному дому и любовь к месту, где покоятся предки:
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была <б> без них мертва,
Как пустыня
как алтарь без божества (III, 1, 242).
|
В ранних вариантах стихотворения эти чувства расшифрованы как связь гордости предками, любви к ушедшим поколениям ("... к мертвым прадедам любовь") и чувства собственного достоинства:
На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека
Залог величия его (III, 2, 849)".
|
Знаменитые пушкинские строки про любовь к отеческим гробам цитируются очень часто, но (на мой субъективный взгляд) именно Ю.М.Лотман смог в полной мере понять их глубинный смысл. Почему я начал свой отчет именно с этого? Дело в том, что я родился и вырос в Грозном. Том цветущем теплом городе, о существовании которого в 1980-х годах не подозревала половина населения страны. Через десяток лет ситуация изменилась с точностью до наоборот – Грозный стал известен во всем мире. Вот только причина его популярности вызывает только грусть и сожаление...
После переезда из Грозного в Курск в декабре 1991 года мою душу терзала сознание того, что в ставшей для меня далекой грозненской земле остались могилы моих предков – двух моих дедов. И все эти 18 лет мне хотелось посетить их могилы. Осенью этого года моя мечта, наконец сбылась.
Во время отпуска мне удалось побывать в гостях у моего друга – осетинского краеведа Петра Михайловича Гериева. Будучи у него во Владикавказе, я созвонился со своим одноклассником Русланом Баркинхоевым, живущим теперь в Назрани, и попросил его свозить меня в наш родной город. Он удивился моей отчаянности (его выражение), но согласился.
16 сентября 2009 года на маршрутном такси (обычной "Газели") я отъехал от старого автовокзала Владикавказа в направлении Назрани. Запомнились слова водителя перед отправлением: "Если у кого-то нет документов, вылезайте сразу – все равно милиция на блок-посту снимет". К счастью, мои документы были при мне, и я продолжил свой путь...
Вопреки обещаниям водителя, на границе Осетии и Ингушетии никто документы не проверял. На въезде в Назрань я сошел с "Газели" в обговоренном с Русланом месте и продолжил свой путь уже на его машине. По пути в станице Слепцовская мы подхватили его друга – строителя, который хорошо знает нынешний Грозный. Уже въехав в Грозный, я оценил предусмотрительность Руслана: даже мы, прожившие в Грозном по 20 лет, с трудом ориентировались в этом чужом теперь для нас городе. На местах, где мы всегда видели 9-ти и 12-этажные здания, зияли пустыри... По счастью, дом, в котором жили мы с Русланом, уцелел. А вот из трех платанов, посаженных мною с отцом у своего подъезда, уцелел только один. Его ствол изуродован осколками и пулями. Но я был счастлив увидеть хоть одно уцелевшее дерево (все-таки сам сажал и поливал его).
После родного двора мы направились к основной цели моего путешествия – на Центральное кладбище Грозного. Кладбище было образовано в середине 1930-х годов в районе Грозненского консервного завода. Со временем оно стало Центральным кладбищем города. В годы Великой Отечественной войны на нем в братских могилах хоронили бойцов, умерших от ран в грозненских госпиталях. Рядом с их мемориалом раньше была Аллея почетных захоронений.
Сейчас кладбище производит удручающе впечатление – после массового исхода русскоязычного населения из Грозного в середине 1990-х годов его никто не посещает. Даже асфальтированные аллеи заросли травой.
В некоторых интернет-публикациях говорилось о том, что кладбище было заминировано боевиками. Многие мои знакомые отговаривали меня от поездки в Грозный вообще и на кладбище в особенности, мотивируя это именно присутствием на кладбище неснятых мин-растяжек. Были ли они в действительности установлены на кладбище, я так и не узнал: ни мин, ни воронок от взрывов не видел, хотя бродил по кладбищу довольно много... Вообще-то ходить по грозненскому кладбищу одному довольно жутко: абсолютная тишина, нарушаемая лишь птицами и животными, во множестве поселившимися в могильных зарослях. Из-за того, что кроны выросших деревьев сомкнулись, внизу какой-то своеобразный микроклимат – очень влажный и плесневелый... Причем, идешь и не знаешь, что делать: либо смотреть по сторонам, чтобы не встретить кого-то нежелательного (двуногого или четвероногого), либо внимательно смотреть под ноги, чтобы не задеть мину-растяжку, про которые так много говорили. Убедившись, что кладбище абсолютно безлюдно, я выбрал второе...
А теперь о достопримечательностях кладбища. Мемориал бойцам Великой Отечественной войны сохранился. Правда, на месте фигуры воина теперь установлен какой-то уродец с непонятным лицом. Любой желающий может сравнить фото фигуры воина 1980-х годов и нынешнего времени.
Возле мемориала заросли вырублены, а позади него – могилы русских, погибших в ходе уличных боев в Грозном и позже, во время хозяйничанья боевиков в городе. Т.к. их хоронили в спешке, то большинство этих могил безымянны и отмечены обычными железными крестами. Только на одной могиле стоит черный памятник с надписью "Военному комиссару ЧИАССР от л/с ВК ЧР (личного состава Военного комиссариата Чеченской Республики). С глубокой признательностью за заслуги перед Родиной". Здесь похоронен гвардии полковник Владимир Иванович Воднев (1923-2006). В 1990-х годах он был вынужден уехать в Северную Осетию, но после смерти завещал похоронить себя в Грозном.
На Аллее почетных захоронений уцелели могилы Героев Советского Союза Федора Борисовича Бубликова (1915-1972) и Федора Ульяновича Галкина (1907-1967). Памятники ухожены, хотя и основательно заросли акацией. Вырубить ее мне не удалось, т.к. могилы отгорожены от асфальтированной дорожки сплошной металлической решеткой.
Неподалеку – могила генерал-майора Владимира Иосифовича Григоровича (1901-1973). В годы войны он командовал 12-й гвардейской кавалерийской дивизией. Прошел с боями от Северного Кавказа до Вены. Освобождал Донбасс, Украину, Румынию, Венгрию и Австрию. Портрет генерала на памятнике отбит, а на самом памятнике хорошо заметен скол от осколка снаряда (или пули). Но все равно видно, что за его могилой ухаживают.
А вот могила Героя Советского Союза Прокофия Яковлевича Калашникова (1906-1977) на этой же аллее куда-то исчезла. Все дело в том, что на его могиле был установлен бронзовый бюст на постаменте из нержавеющей стали. Охотники за цветными металлами попросту украли весь памятник, а могила со временем сравнялась с землей.
Неподалеку – полуразрушенный памятник на могиле Героя Советского Союза Александра Акимовича Караева (1915-1984). Отчего отвалились гранитные плиты на его памятнике – от ветхости или от рук вандалов, я так и не разобрался. Забегая вперед: по возвращении во Владикавказ я показал фото могилы А.А.Караева краеведу П.М.Гериеву. По его инициативе возникла идея о переносе праха Героя-осетина во Владикавказ. В настоящее время готовится обращение Президента Республики Северная Осетия Таймураза Мамсурова к Президенту Чечни Рамзану Кадырову по этому вопросу. Так что не исключено, что автору этих строк вскоре снова придется посетить Грозный, т.к. никто другой сейчас не может показать местоположение могилы А.А.Караева.
При входе на центральную аллею кладбища – ухоженная, хотя и с почти стершейся надписью, могила Героя Советского Союза Федора Сидоровича Сабельникова (1908-1947). После войны он был военкомом одного из районов Грозного и умер от туберкулеза.
На этой же центральной аллее похоронен мой дед – подполковник ВВС Андрей Гордеевич Симонов (1906-1978). За 18 лет его могила полностью заросла. Но это еще цветочки: кто-то разрушил памятник и выкопал столик (из нержавеющей стали). Видимо, то, что на портрете дед изображен в военной форме, вызвало у националистов большое раздражение, вылившееся в вандализм. За полчаса мне удалось с помощью пилочки в перочинном ноже кое-как вырубить заросли и прислонить сломанный памятник к основанию таким образом, чтобы была видна надпись.
После этого я углубился в дебри кладбища, чтобы посетить могилу своего второго деда – военного шофера Семена Григорьевича Ермакова (1913-1958). Зарослей на его могиле было поменьше, но кто-то открутил табличку из нержавеющей стали. Такая же горькая участь постигла ВСЕ захоронения, которые я видел на кладбище: кто-то планомерно снял ВСЕ таблички из нержавейки, а также выкопал столы и кресты из этого металла. Рядом с могилой деда – могила моей тети Лилии Семеновны Ермаковой, убитой националистами 1 февраля 1994 года в Грозном. Наша семья в это время жила в Курске, и бабушка смогла поставить на могиле дочери только железный крест.
Помимо скрученных табличек из нержавеющей стали, на кладбище довольно много разрушенных гранитных и мраморных памятников. К сожалению, переполнявшие меня эмоции и цейтнот времени, не дали мне возможности произвести доскональную съемку и исследование кладбища.
После кладбища я собирался посетить центр города, но моему желанию не суждено было сбыться. Как раз возле дома, в котором жила моя бабушка, в тот день взорвалась террористка-смертница. Центр города тут же был оцеплен, и проехать туда мы не смогли. Из-за опасности, что могут перекрыть и выезд из города вообще, мы были вынуждены вернуться в Назрань. Уже на обратном пути я вдруг задумался об опасности путешествия в Грозный: ведь если бы мы приехали к дому, где жила бабушка, на час раньше, то могли бы запросто попасть под взрыв...
Доехав с Русланом до Назрани, я распрощался с ним и пересел на уже знакомую мне маршрутку до Владикавказа. На этот раз микроавтобус все же остановили на блок-посту. Документы проверяли только у мужчин. Впервые мой паспорт не вызвал никакого удивления и подозрения (в России и за рубежом место моего рождения всегда вызывает лишние вопросы или проверки). После этого я благополучно доехал до Владикавказа.
P.S. Обе мои бабушки в свое время отказались уезжать из Грозного, пожелав умереть там и быть похороненными рядом со своими мужьями. Однако их желанию не суждено было сбыться. После начала первой чеченской войны они были вынуждены перебраться из своих квартир в бомбоубежища. Прожив месяц в условиях голода и холода, в феврале 1995 года с маленькими узелками в руках 80-летние женщины были эвакуированы из Грозного службой Красного Креста и приехали к моим родителям в Курск. Там же они нашли и свой последний приют на Северном кладбище города: одна бабушка в 2004 году, а другая – в 2005 году. Покидая кладбище в Грозном, я набрал в два пакета землю с могил моих дедов и 27 сентября высыпал ее на могилы их жен в Курске. После этого моя душа успокоилась: поездка в Грозный была совершена не зря...
16 сентября 2009 г.
Андрей Симонов
