Кладбище в Суздале: непреднамеренный погром или бестелесная бездеятельность

В четверг, 15 апреля, мне довелось посетить древний русский город Суздаль. Я и раньше, очень давно, еще в студенческие годы, бывал там, заходил на оба городских кладбища, основанных еще в XVIII веке. Одно из них расположено к северо-востоку от центра Суздаля. В прессе оно часто бывает обозначено как "Троицкое кладбище". Но это, скорее всего, так называемое "народное" название. Правильно было бы называть его Боголюбским, поскольку когда-то там стоял храм с соответствующим названием. Храм пострадал в годы "борьбы с религией", и уже почти никто из старожилов его не помнит. Поэтому старый некрополь официально именуется "1-м Общественным кладбищем". Хотя и несколько суховато, зато исторически верно.      Теперь я шел туда с конкретными целями. Но то, что я увидел, весьма неприятно поразило моё воображение. Об этом – чуть ниже.      Кладбище находится между собственно городской застройкой и обводной автомагистралью, огибающей Суздаль с восточной стороны. Можно сказать, что это - окраина города. Правда, городская территория, как и почти во всех малых городах, - относительно небольшая, и потому от главной улицы (до революции она состояла из нескольких улиц, каждая из которых была поименована по своему; сейчас все это объединено под названием, естественно, Ленина) до кладбища можно добраться пешком минут за 20-25.      Издали оно похоже на небольшой старый лесок. Этот фрагмент растительности выделяется в ландшафте еще и потому, что Суздаль расположен в знаменитом Ополье – огромном безлесном пространстве, среди которого попадаются отдельные незначительные лесные участки, т.н. "колки". Весной, когда лиственные деревья еще не распустились, а немногочисленные сосны сверкают послезимней свежестью зелени, кладбищенский массив выглядит очень эффектно.      Кладбище не огорожено, но дорога из центра города подходит к его юго-западному углу, и потому фактический главный вход – здесь. Оградки первых рядов покрашены, могилы в хорошем состоянии. Ни у кого из тех, кто впервые пришел сюда (или же не впервые - но после долгого перерыва), не возникает каких-либо дурных предчувствий. Одна из дорожек между могилами вымощена плиткой. Она приводит к простому, но выразительному памятнику в виде стелы. Здесь похоронены итальянские военнопленные, умершие в госпиталях Суздаля во время Второй Мировой войны.      А недалеко от этого места – другое надгробие, несколько иных пропорций. В ней лежат немецкие военнопленные, также окончившие свои дни в Суздале. Вроде бы, всё культурно – памятник, мощение, ограда в виде цепей. Но уже отсюда видны лежащие на земле куски белой бумаги, которые еще не успела скрыть новая трава.      Хотелось думать, что это - случайный "очажок" мусора, убрать который, в принципе, достаточно легко. Но сделав буквально несколько шагов в глубь территории, я начал осознавать, что на таком кладбище мне быть еще не доводилось.      Я имею в виду отнюдь не мемориальный и не архитектурно-художественный фактор. Дело в том, что кладбище буквально завалено ветками, какой-то прелой соломой, сухими стеблями прошлогодней травы. Между всем этим одиноко возвышаются старые памятники.      Чем дальше, тем труднее идти – мелкие ветви и хворост сменяются самыми настоящими "засеками" в виде сухих деревьев, которые к концу своей жизни имели весьма солидный возраст и столь же немалую высоту. Теперь эти покойные деревья-исполины лежат между могилами людей, а иногда – и на самих могилах.      В иной ситуации подобная фотокомпозиция показалась бы острой, необычной, возможно - даже красивой. Но это – суздальское кладбище, одна из могил, упавшее на нее сухое дерево...      Постоянно приходится обходить то тут, то там возникающие перед глазами завалы. Здесь старые надгробия уже не стоят, а лежат. Конца и края этому – не видно...      Разрушенные памятники со щемящими душу эпитафиями забрызганы грязью. К ним потомки возлагают яркие бумажные цветы, что лишь усиливает сюрреалистичность картины.      Несмотря на столь "неблагоприятные полевые условия" удалось зафиксировать несколько надгробий, представляющих интерес в историко-мемориальном и архитектурно-художественном отношении. Вот - поваленный памятник представителям рода знаменитых суздальских купцов Жилиных.      На надгробии Свешниковых, сохраняющем художественные традиции ХIХ – начала ХХ веков, металлическая табличка поставлена уже в 1950-е годы. Однако, судя по тексту, под этим камнем действительно существуют дореволюционные захоронения.      Надгробие протоиерея Константина Орлова – довольно простое по художественному решению. Однако в бетонную стелу при ее изготовлении были вставлены разноцветные фрагменты колотого гранита (т.н. "брекчия"), что сделало памятник более привлекательным. К сожалению, эта особенность теперь почти незаметна - из-за больших пятен плесени на поверхности стелы. На фасаде - весьма скудная информация о покойном. По всей видимости, это – Константин Дмитриевич Орлов (1872-1957). В №7 "Журнала Московской Патриархии" за 1957 год был опубликован соответствующий некролог.      Иван Абрамович Назаров – одна из ярких фигур в истории Суздаля. Он был поэтом-самоучкой, в советское время его называли "рабочим поэтом" и "народным поэтом". За свою бурную и долгую жизнь он, как сообщают биографы, успел побыть "рабочим по найму, лакеем, слесарем, певчим в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре, разносчиком книг, сторожем в доме для умалишенных, ткачом", принимал участие в забастовке, печатался в различных журналах, был редактором, работал в конторе "Владимирской газеты". Но главным итогом его жизни стало составление уникального биобиблиографического словаря писателей-самоучек, который включал более 100 биографий. Этот интереснейший труд издан не был, но сейчас находится в Институте мировой литературы имени М.Горького. Обращает на себя внимание необычное расположение (под углом) рельефного изображения раскрытой тетради – символа писательского труда. Само же состояние памятника замечательному человеку – увы! – полностью соответствует всему тому, что происходит сегодня на этом кладбище...      С каждым годом – и не только в связи с ожиданием очередного юбилея - все большее внимание привлекают надгробные памятники, увенчанные звездами и прочими атрибутами воинской славы. Правда, судя по дате рождения человека, похороненного под памятником со звездой, более вероятно, что его биография связана с Первой мировой и Гражданской войнами.      А вот под другим надгробием лежит участник Великой Отечественной. Интересен барельеф, в композицию которого включена эмблема ВВС, изображения лавровой ветви, ленты и факела, "опрокинутое" положение которого призвано символизировать смерть человека. Как ни печально, и этот памятник пребывает явно не в том состоянии, в каком, очевидно, он должен находиться по умолчанию.      Ближе к выходу (он же вход) количество поваленных деревьев уменьшается на глазах, хворост и валежник исчезают из поля зрения, мусора тоже почти не видно, а оградки и памятники сияют свежестью покраски.      Это, конечно, замечательно. Но не покидает мысль о том, что подобная "забота" о состоянии первых рядов некрополя вызвана исключительно расположением здесь двух братских могил военнопленных, с которых я начал путешествие по кладбищу. Ведь сюда нередко заглядывают официальные представители сегодняшних поколений немцев и итальянцев. Стало быть, при взгляде отсюда все должно быть "sehr gut" и "molto bene". А если говорить по-русски, и если не ограничиваться первыми рядами, то "все далеко не гут и совсем уж не бене"...      Покидая это кладбище, мне было просто жаль его.      Не помню, когда я в последний раз испытывал подобное чувство. Бывают случаи, когда место упокоения людей полностью стерто с лица земли. Это – варварство, но тут поделать уже ничего нельзя, с этим приходится мириться. А здесь – кладбище, вроде бы, и существует, оно совсем даже не снесено, его посещают живые люди, а в семейных могилах до сей поры хоронят мертвых.      И, в то же время, создается какое-то странное ощущение: будто сюда не приходят люди, а прилетают духи. В их скромных силах – возложить на могилу легкий бумажный цветок или воздушную гирлянду, а потом улететь, раствориться в пространстве... Заниматься же тем, что делают реальные, "телесные" люди, они не могут. Не могут распилить и убрать стволы умерших деревьев, не могут взять грабли и расчистить проходы между могилами от хвороста, не могут собрать пустые бутылки и банки, не могут... Короче говоря, ключевая фраза, которая прочно закрепилась в моем сознании после визита на это кладбище - "ОНИ НЕ МОГУТ".      Конечно, я утрирую. Разумеется, я даю волю эмоциям. Но ведь и сами суздальцы прямым текстом называют состояние своего исторического кладбища "позором".      http://forum.suzdalonline.ru/viewtopic.php?f=27&t=550      Думаю, что какие-либо комментарии здесь излишни.      Скажу только вот о чем. В наше время как бы принято объяснять все недоделки и недостатки отсутствием средств (денег, финансирования, платежей, фондов, лимитов – суть не меняется). Мое глубокое убеждение: деньги (средства и т.д. и т.п.) – являются лишь "инструментом", предназначенным для той или иной деятельности. Главное – это социальный (или, если кому-то угодно, социально-политический) заказ. Иными словами, если некто (мэр, губернатор, министр, директор, коммерсант, бизнесмен и т.д.) поставит цель и по-настоящему захочет добиться ее исполнения – то средства найдутся всегда и найдутся быстро. Даже в условиях т.н. "кризиса", "коллапса", "дефолта" и других мирских страстей.      Может быть, кто-то, прочтя этот небольшой отчет, захочет (или даже сможет) повлиять на судьбу исторического кладбища в Суздале. Ибо очень странно, когда в одном из самых известных исторических городов России, признанном тком центре мирового значения, уникальный исторический комплекс находится в подобном ужасающем состоянии... Сергей Мержанов           Благодарность Юрию Васильевичу Белову - за содействие, солидарность и сострадание.